Не знаю, как вас, а меня судьба или высшие силы всю жизнь на прочность проверяют. Одна из таких проверок была мне уготовлена в период «перестройки».
Что вам вспоминается при слове «перестройка»? Те, кто ее пережил (1986-1991гг.), помнят пустые полки магазинов, талоны на вино и табак, очереди за всем, что вдруг «выбрасывали» на продажу… Распространенная шутка того времени — «сначала встань в очередь, а потом уж выясняй за чем».
Вот в это самое время и отправили меня в командировку на Дальний Восток на Химкомбонат — самолетом до Владивостока, а затем несколько часов на автобусе. Зима, холодрыга, стекла автобуса в ледяной корке. Через маленькую проталинку от моего пальца я любовалась красавицами елями в искрящемся белом снегу…
А вот и Химкомбинат в окружении гор, покрытых ядовито-желтым снегом, из которого торчат голые загубленные ели. Сразу видно, комбинат работает вовсю… В заводской столовой, стоя с подносом в очереди за обедом, я с удивлением наблюдала, как в тарелки наливали картофельное пюре из чайника, таким жидким оно было. Похоже, и здесь людей на прочность проверяли.
После этой командировки я и попала в больницу, да еще на операцию, да еще под Новый Год. Антибиотиков нет, обезболивающих нет, даже с перевязочным материалом проблемы, я уж не говорю о тех веревках, которыми меня зашили снаружи, а главное изнутри. Запомнилось, как меня с высокой температурой перевозили из отделения реанимации в корпус терапии прямо по улице. На ледяных колдобинах каталка опасно накренялась и две бабули-санитарки едва с ней справлялись, зато ветер и снег приятно меня охлаждали.
Короче, абсцесс я заработала и дополнительных операций не избежала, а последнюю вообще провели без наркоза, заверив, что он все равно уже не подействует, и даже зашивать не стали, просто стянули разрез перепонками из пластыря.
Я была в таком состоянии, что даже высшие силы решили, что это перебор, а возможно мой ангел-хранитель посодействовал, хотя он тот еще затейник. Во всяком случае после выхода из больницы меня ожидал приятный сюрприз. Правда, как потом выяснилось, без проверки на прочность и тут не обошлось.
ВДНХ СССР по итогам выставок 1988 года, в которых я участвовала, представила меня за «успешную работу в области экономии материальных ресурсов в народном хозяйстве» к награждению «Дипломом Почета с натуральной премией – автомобилем «Москвич-412»!
Если кто забыл или по молодости лет не знает, автомобили в то время просто так купить было невозможно, их доставали, как и многое другое. Правда, была какая-то эфемерная очередь на покупку автомобиля, но очередь эта продвигалась непредсказуемо, да и денег таких у нас не было. Так что в моей семье об автомобиле даже не мечтали. Нет, вру, я мечтала! У мужа на работе стали давать (опять-таки «давать», а не продавать) участки земли по 6 соток, а он отказывался брать, мол без машины туда не добраться.
Вот здорово, получить машину, а потом и участок под дачу!
Оказалось все не так просто, сперва мою кандидатуру должен утвердить Совет Трудового Коллектива НИИ, где я тогда работала. Такие Советы были нововведением перестройки — Глас Народа. Совет меня одобрил, поскольку я уже не раз участвовала в выставках и получала бронзовые и серебряные медали ВДНХ, а это было как бы продолжением. Протокол Совета пришлось везти довольно далеко на ВДНХ в Выставочный Комитет, но это мелочи.
Я успокоилась, а зря. Срочно потребовалось подтверждение «треугольника» моего НИИ (руководитель, парторг, профорг), что они согласны с решением Совета. Пришлось его печатать, отлавливать каждого из членов «треугольника», объяснять зачем нужна его подпись, ставить печати. Причем сдать надо было в Выставочный Комитет до конца рабочего дня. Уф, успела!
На следующий день новое требование — предоставить акты о внедрении моих разработок, подписанные внедрившими организациями с подписями, печатями и с обязательным указанием экономического эффекта. Мне просто повезло, что такие акты я оформила отдельным томом еще в 1979г. к моей диссертации, иначе я бы сошла с дистанции. Суммарная эффективность моих внедрений по тем временам была достаточно солидной — более 3,5 миллионов рублей в год.
Эх, если бы от этих внедрений мне хоть что-нибудь перепадало, может и на машину хватило бы!
Получив акты, Выставочный Комитет на время затих, а потом вдруг разродился сообщением, что теперь награждаемых будут выбирать на конкурсной основе, мол заявок подано больше, чем выделено наградных автомобилей. Интересно, число машин уменьшилось, или число претендентов возросло? В связи с этим все документы надлежало переоформить и утвердить в головном Министерстве, в моем случае — в Госстрое СССР. Срок оформления – до конца недели. Кто не успел, тот опоздал.
Напоминаю, что компьютеров тогда еще не было, и каждую бумажку приходилось печатать на пишущей машинке, а при внесении изменений перепечатывать все заново, причем в денежных и наградных документах исправления не допускались.
Начался новый виток гонки — переоформить документы в моем НИИ и отвезти их на утверждение в Госстрой, куда меня дальше входа не пустили. Секретарь просто забрал документы, велел ждать, а вернул мне их не подписанными только в конце рабочего дня со словами Председателя Госстроя: «Зачем я должен это подписывать?». Я бы объяснила, да меня не пускают. Напрасно я целый рабочий день проторчала у входа без еды, питья и прочих удобств.
На следующий день с Председателем по телефону объяснялся руководитель моего НИИ. Из отдельных реплик я поняла, что Госстрой очень недоволен — машину должен получать не рядовой работник, а руководитель! Тот безуспешно оправдывался, ссылаясь на решение Совета Трудового Коллектива, но по кислому выражению лица я догадалась, куда его послали.
В Госстрое меня мурыжили не один день, то требовали поменять местами подписи, то добавить еще одну, и каждый раз на переоформление уходил целый день…
Пропуск в Госстрой удалось получить, только при содействии дамы из администрации НИИ. Не сразу, но нас с ней допустили-таки к помощнику Председателя.
За огромным полированным абсолютно пустым столом, если не считать нескольких стационарных телефонов (мобильных тогда еще не было) и одной развернутой для чтения газеты, в удобном кожаном кресле сидел вальяжный, весьма ухоженный и упитанный молодой человек. Переданные мною документы он небрежно сдвинул на край стола, а на вопрос, когда их подпишут — время поджимает, оглядев нас, произнес дословно следующее:
— Чего вы суетитесь, неужели не ясно, что все это затеяно, чтобы дать несколько машин нескольким нужным людям, а вы тут причем?
— А как же Перестройка, а Гласность?! — залепетала моя дама.
— Это все потом, — махнул он рукой.
Взъерошенная, злая, с распоротым швом от операции, я только тогда отчетливо поняла, что все эти мытарства организованы специально, чтобы отсеять неугодных. Но сдаваться все равно не собиралась!
Я хлопнула на стол том с моими внедрениями:
— Вот это будет вашим доказательством, что награжденные люди действительно приносят пользу государству.
И я победила! Он перелистал том, взглянул на меня уже с интересом, и отнес документы на подпись руководству, прихватив том моих внедрений.
Практически в последний момент я успела сдать документы в Выставочный Комитет, милая девушка секретарь для этого даже задержалась на работе минут на 15, и конкурсный отбор я благополучно прошла.
В окончательном списке награжденных оказались в основном руководители предприятий, пара рабочих и я – ни то ни се, кандидат технических наук.
Преимущество руководителей в этой гонке очевидно, они же не сами занимались оформлением документов, и уж точно никто из них не потратил столько времени и сил на их утверждение в Министерстве.
Несмотря ни на что, именно «перестройка» дала мне шанс, которым я смогла воспользоваться, и просто «дать несколько машин нескольким нужным людям» уже не получилось.
А мой девиз «Никогда на сдавайся!» оправдал себя и на этот раз, очередную проверку на прочность я прошла, и автомобилем «Москвич-412» меня все-таки наградили!